Вот в мыслях все хорошо разложено вроде бы по полочкам, и вроде ты змей не в период пубертата, чтобы свить в кольца змеицу и предаться с ней страсти не сходя с места, но кто бы знал как тяжко подключать мозги, когда думает сейчас отнюдь не голова. Охохонюшки-хохо, как говаривала его нянюшка, взирая на каверзы своего маленького отпрыска. Кто бы знал, что при ее пальцах в его волосах и так горящая в адском пламени кровь будто вскипела. Что это? Так страсть застит глаза или нечто большее?
Он будто из змея стал сейчас котом, ластящимся к хозяйке, скользнул щекой по ее ладони, будто показывая, что его разгоряченное тело также можно трогать. Не был уверен при этом правда, что мозги не откажут окончательно, но где наша не пропадала.
В одежде явно становилось жарковато, да и любоваться женским телом хотелось нагло, по-хозяйски, не тратя время на то, чтобы в уме снимать одежду. Пока руки были на девичьей талии, Злат понимал, что может контролировать себя, но весь вопрос был в том, что на талии их долго не удержишь, особенно при столь пылком ответе. Разучился он быть ласковым и осторожным, а портить первый раз девушке не хотелось.
Идея с раздеванием, вроде бы, была хорошей: и она привыкнет к его телу, и он к нее, вот только пальцы и не только пальцы чуть ли не судорогой сводило от желания бросить стройное тело на кровать и…
Спокойно, Злат, ты же не варвар. Воспитанный, нежный и умелый молодой человек. Не нужно смотреть на жену, будто откусишь от нее сейчас кусочек, а то она прямо голышом сейчас в окошко выскочит на радость голодным серым хищникам, если те еще не ушли в лес.
Руки тянулись понятно куда, ох уж эта мужская озабоченность женской грудью. Выговаривать приходилось себе как сопливому школьнику, не позволяя пока заходить слишком далеко, ограничивая ласки поцелуями, поглаживаниями женской талии и спины. Разум деликатно кашлянул и намекнул, что такими темпами великий Полоз свихнуться изволит, так что стоит может прекратить изображать из себя мальчика из церковного хора?
Ласкать девичью грудь царевич начал под более страстный поцелуй: как говориться, чтобы и самому внимания не акцентировать и не сгореть на месте от желания и чтобы девушку распалить, хотя куда же больше палить, казалось бы — и так от того чтобы не ухнуть с головой в страсть оставалась тонкая ниточка разума.
Глава 23
Были ли столь неприличные и смелые мысли в голове девушки ещё месяц тому назад? Да она даже представить себе смущалась, что будет со Златом чем-то подобным заниматься! И что теперь? Бесстыже плавилась в его руках, позволяла гладить столь неприлично, сама отзывалась на эти движения и жаждала большего.
Даже учитывая, что в голове сейчас не было толковых мыслей, намёк царевича в его реакции на ее прикосновение девушка уловила. И уже немного смелее провела сперва пальчиками по затылку, перебирая волосы, путаясь в них, немного выпуская коготки и сходя с ума от того, как Злат при том ее целовал. Оставалось надеяться, что она все делает правильно.
Более откровенные ласки немного напугали, все же есть на девичьем теле места, кои она и прислужницам во дворце касаться не давала (а те наглые, вечно норовили ее всю целиком намылить) а тут умелые и весьма смелые мужские руки на собственную грудь положить позволила, да не только положить, она сейчас что угодно готова была ему позволить. Не дернулась даже прочь, только теснее прижалась, да в плечи супружника вцепилась. Стоять больше не было сил, ноги вконец ослабели, она покачнулась назад и потянула его следом, хватаясь за полы его рубахи, но уже в следующий миг запуская под эту самую рубаху собственные ладошки. Раз ему можно дальше заходить, то почему ей нельзя? Не все же трусить и как истукан только и делать, что млеть… нет, ей тоже хотелось касаться его. Пусть и не смело, пусть ее трясло всю и от страха и от других ощущений, но отказать себе в том, чтоб не ощутить под пальцами напряженные мышцы и гладкую кожу, не сумела. Из-за перемены позы поцелуй прервался и теперь она и сама глаза распахнула и смотрела на него огромными своими серыми глазами, испуганными, ожидающими, с поволокой. Сама глядит, а ладошками вверх ведёт, от пояса по напряженному животу, к бокам и дальше, за спину.
Хорошо, что на животе любопытство женских ладоней заканчивалось: как-то не хотелось первый же раз опозориться, он и так к позору близок как никогда, то ли из-за отсутствия почти в жизни чувственных наслаждений, то ли от того, о чем думать страшно. Забавный у них, наверное, первый раз выходит: она боится физической стороны вопроса, а он — духовной, но при этом явно так жаждут друг друга, что дыхание перехватывает, руки трясутся, разум машет рукой и берет себе билет в другие миры до утра как минимум, а глаза в глаза, будто что она, что он не могут наглядеться друг на друга.
В голове все отчетливее звучал вопрос: сможет ли он сдержаться как хотел, показать ей чувственную сторону отношений, позаботившись сперва об утолении страсти девушки, а потом уже и о своей? Возможно, стоило что-то сечас что-то сказать, как-то успокоить, но казалось, что звук голоса отменит царившую между ними страсть, вспугнет идиллию, снова запихнет в собственные страхи, из которых и так удалось выбраться с большим трудом.
Злат окончательно сбросил с себя одежду, улыбнулся и поцеловал жену в стройную шею. Следовало, так сказать, "проторить дорожку", как бы пОшло это не звучало, потому что явно невинная девушка не станет выпрыгивать с кровати с воплями "Возьми меня полностью!", когда твои пальцы или губы опустятся туда, куда явно доступа до этого никому не было.
Мужчина чмокнул дивное сознание в нос, улыбнулся уж более тепло, открыто, но как-то хитро, погладил девичьи бедра и начинал заниматься расцелованием девичьего живота. Как говорится, увидим, запутаем, придем и победим.
Главное не опускать взгляд и не пялиться. Ну или хотя бы не глазеть так откровенно, как то получалось. Никогда прежде она не видела мужчину полностью обнаженным. А Злат и вовсе напоминал ей божество во плоти. Подтянутый, поджарый. В нем не было горы мускул, но сила и какая-то хищность ощущались в каждом движении, в каждом вожделеющем взгляде, что он бросал на неё. Его золотые глаза, казалось горели сейчас, словно раскаленное солнце и Есенья вовсе не прочь была и сама сгореть до тла рядом с ним.
Рубашка уже оказалась расстегнута и горячие поцелую переместились на чувствительную кожу живота. Еся запрокинула голову, лёжа уже на спине. Волосы волной разметались по постели. Задышала порывисто, выдыхая в такт его поцелуям. Но при этом непроизвольно сжала колени. Ткань шерстяных брюк вдруг показалась очень плотной и колючей, но в то же время сей предмет одежды был словно последним рубежом и окажись она без них, дороги назад уже не будет. Да только нужна ли ей та дорога? Стыдно было даже самой себе признаться, но если Злат остановится, если сбежит сейчас (куда только он мог тут сбежать?) то она его точно догонит, свяжет и… дальше фантазия пока не работала.
Змей подцепил женский локон и коварно пощекотал кончиком девичий живот. Просто чтобы супруга расслабилась и не зажималась. Всем страшно, как бы забавно это не казалось со стороны. Со стороны Есеньи достаточно только согласия и эмпатии, ему же нужно не испортить девочке первый раз, не сдохнуть от вожделения и не развеять звание хорошего любовника, словно пепел на ветру. Вот и кому скажите нужно волноваться после этого?
Прошептав что-то ласковое, змей-искуситель потерся своим носом о нос девушки. Если бы сейчас их пришли вызволять, то в спасателей полетел первый попавшийся предмет мебели, ибо, как говорится, нечего тут.
Он решительно щелкнул пряжкой женского ремня, стягивая брюки со стройных женских ног. Отвлекать женщину страстными поцелуями — любит, умеет, практикует, правда разум выл и намекал всячески, что такими темпами покинет черепную коробку.
Гладящая девичьи ягодицы наглая мужская рука переступила все приличные границы, устремляясь туда, куда давно хотела устремиться слегка иная часть тела. Чтобы иметь полный доступ доступ к ласкам правда пришлось шептать еще ласковые глупости и поглаживать свободной рукой, которую не зажали между ног, девушку по щеке. Терпение и труд, как известно, дают самые лучшие результаты, так что со временем Злат снова перешел к поцелуям живота, медленно, но верно двигаясь вниз.