— Тебе царевич еще не пел про фаворитов? Мол, если уж, душа моя, у нас брак не настоящий, то можешь идти гулять на все четыре стороны? — взглянув в лицо Есеньи, змей самым неприличным образом заржал, едва не плюхнувшись мимо кровати. Попытка встать позорно провалилась на излете, но реакция была ожидаема: сперва он о личном счастье друга печется, а потом ясное дело, что себя в любовники предложить хочет.

— Ты только не злись и не смущайся. Я же для дела предлагаю и с одобрения супруга. Скажу ему, что ты мне понравилась, попрошу, так сказать, благословения на ухаживания. Не буду я тебя трогать, не дрожи! Ну как, в том плане "трогать", в котором ты подумала. Возможно, придется изобразить страстные объятия — змей подвигал бровями, стараясь не смотреть на явно шокированную девушку: смех разбирал, а он только на ноги встал и пытался не перепутать правую ногу с левой.

На истории с простынкой второй раз не выдержал, всхлипнул, закрыл лицо руками и задрожал плечами. Пошлый ассоциативный ряд показывал соитие распаленного супруга с простыночкой, в которой, ради такого дела благородного, даже кто — то предприимчивый дырку проделал.

— Что значит "не коснулись"? У вас в первую брачную ночь друг другу стихи что ли читают и томно вздыхают, глядя на ночное светило — вытерев с глаз слезы, Могущество судорожно выдохнуло, пытаясь успокоиться. Призрак мужика, предающегося страсти с простынкой все еще маячил где — то в глубинах подсознания. Ох, знали бы подчиненные о чем их начальство думает — на смех бы подняли.

— Ты так близко к сердцу приняла мое предложение стать твоим фаворитом? — поинтересовался Свет, любуясь без зазрения совести стройными женскими ногами. В конце концов он не просил царицу перед ним голыми коленками сверкать — сама решила.

— Давай я тебя попробую что ли в спальню отвести. Ты таким макаром отрубишься скоро, Весна. Не отмою потом свое честное имя от скандала. Понятное дело, что при дворе почти все другу другу изменяют, но чтобы ночами в комнате любовника спать…это перебор — пришлось слегка приобнять девушку за талию, чтобы та стояла прямо. Можно надеяться только на то, что его попойки со Златом пригодились: по молодым змеячим годам приходилось делать вид, что ты стеклый как трезвышко, встречая на пути придворных или Ламию, так что хотя бы стоять и не шататься жизнь научила.

— Богомолов? — не поняла Есенья, представляя почему — то монахов. Это им монахини что ли головы откусывают?

От такой вакханалии в голове и последующих рассуждений Горесвета Есенья вовсе в осадок выпала. Еще и про фаворитов этих чертовых прознал.

— Что? — возмущение в голосе девушки можно было ощутить почти физически. Это стоило выпить пару бокалов, чтоб ей ТАКОЕ предалагали? Дальнейшее, правда, показалось вполне логичным. Но не собиралась Еся никаких фаворитов себе выбирать. Позор то какой!

От внезапно возникшего в непосредственной близости мага захотелось отшатнуться, больно тесно он ее ухватил. Стыдно стало. Но понимая, что ноги ее подводят, вздохнула.

— Вот что я за девка бедовая, скажи? — рассуждала она, придерживаясь за Светову рубашку и пытаясь переставлять ноги с ним в такт. — Сперва мачехе помешала, что она убить вздумала, женой вот без спросу назначили. Змеицы эти еще вечно шипят гадости вслед. Я просилась что ли? А Злат? Ну вот тоже хорош! То такой добрый, отзывчивый, ласковый даже… заботливый. Мы с ним всего ничего ведь вместе побыть успели, а обо мне никто так не заботился, — мечтательность в ее голосе текла розовой патокой. Казалось, и она сама скорее так же растечется по Светову боку. — Знает много всего, не боится… Я его как — то на совете в щелочку увидала, стоит такой грозный, глазами своими сверкает… Ты видел какие глаза у него? — все это произносилось ровным мечтательным голосом, взгляд, устремленный в пустоту, Есенья явно ушла в свои мысли. Но вдруг встрепенулась, — а иногда холодный такой бывает. Я его когда первый раз при дворе встретила, он мне просто на ходу кивнул "ваше высочество" и дальше пошел. Как павлин раздутый.

Благо по пути в коридорах пока никого не встречалось.

— Ну, не твоя вина, что ты мачехе помешала. Я не знаю чего ты натворить такого могла, но явно не убивать тебя было за это — пожал плечами маг, лихорадочно размышляя стоит ли попытаться выдвинуться к двери или подождать уверенности в ногах. Решил, что стоил выдвигаться: твердо на ногах он непонятно когда еще стоять будет, а идти надо. — Мне странно, что тебе про жену змеиного царя не рассказывали. Издавна договор был между нашим и вашим царями, что двенадцатого июня — это день наш. В лес никто не ходил, ни мужского ни женского пола. Только люди очень любопытны, а наги весьма пылкие во время полнолуния и свадеб. Короче говоря, сманили некоторых селянок за собой. Оттуда и пошел этот слух, что девушки женой змеиного царя стали: страшно, красиво и Злату дало уверенности, что в этот день никто в лес не зайдет и браслет его не примерит. Ты, кстати, браслет сама примерила или царица поспособствовала? — что — то подсказывало Свету, что второй вариант: уж очень при дворе Ламия на "деточку" любовно поглядывала, как художник на свое творение.

— Змеицы всем гадости вслед шипят. Не самые приятные создания во дворце, но без них пока никак, увы — вздохнул маг, осторожно прислоняя государыню к стеночке и прислоняясь рядом сам, чтобы передохнуть.

— Я же тебе сказал уже о Злате: характер такой. Кроме того, при дворе не принято чувства выражать… — даже пытаясь защитить в чем — то друга, Свет был мысленно согласен с Есеньей: уж слишком наплевательски относился к супруге Полоз. Того гляди, его любовницы ей в открытую хамить начнут: браслет еще на ней, а значит есть она никто и звать никак. Царица еще не привыкла отвечать на колкие комментарии, слишком скромна и не посвящена в жизнь придворных сплетниц. Заткнуть их можно было или если язык подЕсен лучше, чем у них или намекнуть каким — то образом, что знакомы с грешками. Такие могут сожрать и не подавиться, нужно зубы при дворе отращивать. Около Злата всегда множество дам крутится: одни хотят в любовницы попасть, другие выше метят, а третьи просто за ночку — другую родных продвинуть на должности хотят.

— Все видели. Не знаю ни у кого таких же глаз. Поэтому ему маскирующие чары всегда нужны, если хочет сохранить инкогнито. Любой на глаза его посмотрит и узнает сразу. Уф! — каким — то непостижимым образом удалось добрести до почивальни царицы, не рухнуть носом в пыль и не никого не встретить.

— Да чем помешала? — отозвалась на разговор о мачехе. — Она ж хотела родную дочку замуж выдать первее меня. Да я что ли против была? Вообще туда в эту замуж не стремилась никогда. Честно, я б может и сбежала даже, потом… как — нибудь. В путницы подалась бы, — она рассмеялась, — хотя какое там, трусиха ведь та еще и понимаю ведь, что одна не проживу… Все вот думают, я глупенькая такая, раз тихонько сижу, значит и мыслей нет никаких. А они есть. И знаешь, как много? — В очередной раз запнувшись, Еся дернула мага за рубашку. Что — то затрещало. Ох и стыдно будет на утро все это вспоминать. — И про разное….

Благо, до покоев царских было не так и далеко. Когда дверь за ними закрылась и Еся оказалась в знакомых уже покоях, Света отпустила.

— Ох, спасибо большое, что проводил, — провела ладошками по лицу, будто то могло помочь смыть опьянение и плюхнулась в кресло неподалеку от постели. Спать хотелось жутко, но еще сильнее хотелось умыться. Все же за день и пыль и пот пропитали платье. — Там есть холодный чай и сок, если хочешь, — махнула рукой на столик. В скоих покоях Есенья ощущала себя еще более расслабленно. — И вот как так выходит, что знакомы мы всего то несколько часов, а чувство такое, что давным — давно? — Девушка смотрела на него прямо, подперев щеку ладонью и пристроив локоть на подлокотнике и будто прицениваясь.

Глава 16

— Ох уж эти ваши славянские свадебные обычаи… — вздохнул Свет, послушно стекая в кресло в опочивальне государыни. Упаси боги кто войдет — слухами весь дворец заполнится, а с другой стороны, может и хорошо…