Но неделя выдалась суматошной. Отдыха ей не давали. На замену царевичу ей все же дали партнера для танцев, дабы она смогла толково отучить танцы.

Как того зовут Еся, к стыду своему, так и не запомнила. Зато запомнила, как ужасно пахло у него изо рта и хлопья перхоти на плечах. Змеицы все подначивали головушку тому на плечо положить, как положено. Есенья терпела. Скрежетала уже зубами, но хлестких ответов в голову не приходило. Не приучена она была перечить.

В день бала с самого утра лил дождь. И это точно соответствовало настроению самой Еськи.

С раннего утра ее купали, мазали, снова купали, оборачивали какими — то листьями, натирали маслами. Ламия, пришедшая к вечеру, проверить, как подготовлена невестка, восторженно охала.

— Ну сегодня — то вы точно браслетик снимете! — заговорщицки шептала свекровь, разглядывая результат стараний.

Выглядела Есенья и правда великолепно. Старания служек даром не прошли. Кожа сияла и была мягкой и гладкой, словно самый нежный шелк. Волосы из каштаново — русоватых стали насыщенно шоколадного цвета и невероятно блестели в свете свечей. Насыщенно — синий цвет платья, искристые украшения тонкой работы… Все это буквально преобразило девушку. Из робкой крестьяночки она превратилась в настоящую царевну.

— Только погляди на себя, — с восторгом проговорила Ламия, придерживая Есю за плечи перед огромным зеркалом. — Не хотелось бы мне по женски признаваться, но сегодня ты затмишь красотой даже меня, дорогая.

На глазах почти выступили слезы.

— Так, это ты брось, а то смотри, глазки из синий красными сделаются, — царица потрепала невестку по щеке, — сегодня твой день, наслаждайся. И не дай никому его испортить.

Ее бы слова да в уши Злата. Царевич как всегда при дворе был с ней официален до зубовного скрежета. Есенья так ждала хоть капельки отражения восторга в его глазах при виде ее, все же в таком облике она еще не показывалась. Но Злат поприветствовал ее не теплее обычно. Даже улыбка на его губах и дежурный комплимент не спас ситуацию, ведь Есенья знала, как он улыбается искренне…

Они чинно прошлись по тронному залу и уселись на полагающиеся места. С тяжеленной короной на голове особо не покрутишься, потому Еся сидела прямо, словно проглотила палку. Улыбка намертво прилипла к лицу и к концу первого часа, казалось, останется теперь с ней навсегда. Мышцы лица конткретно сводило. Спина затекла, рукам было неудобно лежать на подлокотниках в положенной позе, а шея, казалось, вот — вот хрустнет под весом короны. Но Есенья держалась. Даже елозить начала только когда тертий час пошел.

И вот Злату хоть говорить чего было положено. Она же только сидела, улыбалась и кивала гостям. Иногда говорила "благодарю вас".

А вот подарки Есенье понравились. Особенно звери. Обязательно нужно будет познакомиться с ними поближе. Вот с тем трехголовым песиком так точно. Тот так мило рвался к ней, что Еся едва удержалась, чтоб не прикрикнуть на дрессировщика, который в очередной раз слишком сильно дернул ошейник. Не желая, чтобы зверей мучали дольше необходимого и здраво опасаясь, что от огненных лисиц среди пышных платьев стоит ждать беды, Еся велела отвести "подарки" в зверинец, где им смогут обеспечить достойный уход и не мучить больше нахождением среди такого количества люда.

Когда поздравления закончились, настало время танцев. Злат, наконец, снял с нее ту драгоценную бандуру, и Еся сразу почувствовала себя лучше. Она улыбнулась царевичу, но тот, будто и не обратил внимания. Вообще его взгляд плутал где — то в пустоте.

Первый танец был вполне невинным, что — то вроде вальса, но с добавлением различных поддержек и отрыванием партнерши от пола.

Неожиданно для себя Есенья осознала, как вся дрожит, направляясь к центру зала. Не просто подкашивались коленки, ее всю буквально колотило. Столько глаз, устремленных на них двоих. Где — то восхищенных, а где — то злорадных, а где — то откровенно ненавистных, обращенных уже на нее одну.

Стало очень не по себе. Она вся похолодела, сжалась, даже дыхание задержала. Столько змеев вокруг и она одна в центре… Нет, не одна. Рядом с ней был Злат, который сейчас мягко придерживал ее за руку, провожая к месту начала танца. Ведь он не даст ее в обиду?

Они встали друг напротив друга заиграли первые ноты мелодии и лишь теперь Есенья заглянула мужу в глаза.

Когда ты с младых лет во дворце, то шепот придворных начинаешь воспринимать как фоновый звук. Змеи всегда обо всех сплетничают, тем более о царских особах. Сперва косточки Ламии обмывали, потом Злату, а теперь куда более интересная персона объявилась. Не то, чтобы змей не понимал, что многие считают царицу выскочкой: приперлась к границе Нави, когда приличные девушки ее стороной обходят, нацепила браслет и всячески пытается теперь влезть в царскую семью. То, что не пытается на самом деле — это уже второй вопрос. Змеи всегда судят по себе, а скромников среди придворных либо очень мало либо нет вовсе.

Злат тряхнул головой, пытаясь привести себя в чувство: не хватало еще уронить супругу и оконфузиться перед всем королевством и перед собой.

— Тебе очень идет это платье. — змеи не были бы змеями, если б не включили даже в чопорный вальс чувственные элементы.

— Не бойся, сейчас каждая хочет оказаться на твоем месте. — должно это, наверное, было прозвучать горделиво, но прозвучало тихо и с оттенком грусти. Когда ты стремишься к короне, тебе абсолютно плевать что представляет собой тот, при помощи которого ты ее и получишь. Если тот красавчик, то тем лучше, но просто дополнительный бонус, не более. Власть плюет на такие мелочи.

— Как ты на этой неделе? Устала? — вальс был едва ли ни одним из танцев, при котором можно было позволить себе разговаривать и не дышать как лошадь после гонки.

Медленно обводя девушку вокруг себя, Полоз который раз поразился как может изменить человека одежда. Кто бы сейчас сказал, что это девушка простая крестьянка Есенья, которая пошла когда не надо по ягоды, да там и сгинула.

— Благодарю, мой государь, — нарочито чопорно отозвалась Есенья на комплимент. Хотелось с силой наступить Злату на ногу, чтобы он хоть не на долго стал снова таким, каким она видела его прежде. Особенно сильно захотелось это сделать, когда он едва ли не тоскливо отметил, что на ее месте мог бы быть кто еще. Нет, он вроде выразился иначе, но Есенья, кажется, прониклась шепотками за спиной, которые в отличии от привыкшего к ним Злата, разбирала отлично. Буквально каждое словечко. Потому и переиначила услышанное на свой лад.

— Ты погляди только, как вцепилась в него, не стыдно же. Так и вьется, а он на нее почти и не смотрит.

— Почти? Да поди ему и вовсе на нее смотреть тошно. Ни рожи, ни кожи, а браслет — то, браслет! Месяц уж прошел.

— За месяц — то любая бы успела, она видать ему вовсе не по нраву, что до сих пор не соблазнила.

— Еще бы, он же по беленьким больше, а эта что? Давеча, говорят, у Агидель до утра был, стражник видел, как он из ее спальни с рассветом только вышел.

Еся едва не споткнулась, заслышав последнюю фразу, но лишь сильнее дернула Злата за руку.

— Устала? С чего же это? Кормят, поют, одевают, может ли такая жизнь надоесть бывшей крестьянке? — излишне жестко отозвалась Есенья. Но никак не могла она взять в толк, как Злат не замечает всех этих разговоров? Ей эти обрывки фраз словно мо живому резали. А ему..? Все равно? Абсолютно нет никакого дела, что про его жену, пусть и временную, говорят такое?

Она бы и сама ответила этим кумушкам, но только как? Они ведь правы были… ну почти во всем правы, Еся же взаправду царевича соблазнять не пыталась.

Но женская обида порой играет злые шутки.

— А вы, дражайший супруг, как провели эту неделю, слышала, у вас было так много важных встреч? — На очередном развороте Есенья прижалась к его груди сильнее, чем того требовал танец, еще и глянула прямо в глаза снизу вверх, будто с вызовом. Щеки тут же опалило, а горлу ком подступил… Да, мастером в соблазнениях ей никогда не стать, разок прижалась и уже хочется спрятаться куда — то. Но выстояла, заставила себя не дрогнуть и даже глаз не отвела, хотя ресницы и задрожали, а румянец по щекам до самой шеи дотек уже. — До поздна засиживаться приходилось?